Центр давно «осоловел», лет двадцать уже. Этим словом на острове по-доброму посмеиваются над тем, кто возвращается снова и снова, кто навсегда прикипает сердцем к Соловкам. Представить северную «Школу странствий» без кораблика по Белому морю, без горы Секирки, без монастырских служб и каши на костре, без маленьких китов и больших отливов – очень трудно, почти невозможно, словно быть в родном городе и не навестить старшего брата. Сотрудники Центра из года в год знакомят остров с очередными удивительными воспитанниками, немножко гордятся ими, будто на смотринах, и, конечно, ждут чуда. Каждый раз непредсказуемого, но вполне обыкновенного. Так и теперь.

Семь оранжевых палаток на самом краю берега, у мыса Толстик, несколько километров до монастыря, его хорошо видно. Отлив далеко обнажает морское дно, крупные фигуристые камни и водоросли. Костровище под тентом, на горизонте прогулочные суда; дни солнечные, сухие, а ночи уже холодные. Без особенного напряжения, как матёрые туристы, обойдя для начала весь обширный и лесистый остров с четырьмя ночёвками и завершив тем самым походную часть путешествия, воспитанники впервые за два месяца наряжаются – в обители торжества по случаю дня памяти преподобных Зосимы, Савватия и Германа Соловецких. Праздник, на котором ежегодно служит Святейший Патриарх Кирилл, чтя замученного в здешнем лагере родного деда. Следом целую неделю чередой впечатления, события, знакомства: «Русская Голгофа», музеи, катера, праздничные богослужения, очарованные экскурсоводы, роскошные монастырские обеды, историки у ночного костра, колокольное искусство главного звонаря…

Но особняком стоят встречи с отцом Прокопием. Иеромонах в своеобразной манере делился собственными исследованиями происхождения и преодоления зависимостей, а вечерами перед утренним богослужением исповедовал желающих или просто беседовал наедине. Так происходит многие годы по приезду воспитанников на Соловки. В этот раз среди подростков некрещёный скептик, заявляющий об этой своей особенности все девять месяцев курса при каждом удобном случае, тяготящийся соответствующими традициями и заносчиво демонстрирующий полную религиозную индифферентность. Чем поразил юношу отец Прокопий, или, точнее, как очнулась душа мальчишки на этой встрече – Бог весть. Каждый вечер он возвращался к монаху и много часов о чём-то разговаривал. Не пропускал ни одной службы, а по возвращению в Петербург немедленно принял Крещение. Чудо обыкновенное.

На деревянной соловецкой пристани перед отплытием, полулёжа на рюкзаках, подростки лениво перекидывались впечатлениями:
- По лесу лучше ходить, чем по тундре…
- Я думал, Патриарх высокий…
- Меня бы, наверное, здесь тоже расстреляли…
- Камень во какой нашёл…
По доскам бегала босая улыбчивая девчонка, хлопотали туристы, невдалеке крупная рыжая собака искала блох, покачивались у причала катера, шуршало море, и всю эту идиллию, и всех этих людей, и покой, и весь мир словно защищала древняя, сложенная из огромных валунов стена Соловецкого монастыря.