Раз в год команда из воспитанников, воспитателей и сотрудников Центра отправляется в поход. Обычно выбирают северное направление: Карелия, Соловки, Мурманская область. В перерывах между долгими пешими переходами участники похода гостят в монастырях или разбивают палаточный лагерь.
Поход – непростое испытание. Как в Антарктических экспедициях, как на МКС – несколько человек, живут друг подле друга, помогают друг другу, узнают друг друга совершенно с другой стороны.

Что рассказывает Саша, воспитанник Центра

Я попал на реабилитацию за четыре дня до похода. Для меня все было непривычно, я только полтора месяца, наверное, привыкал к тому, что вообще творится в Центре. Я нервничал, срывался, ссорился со всеми. К середине августа только привык. Поход – это сложно, но интересно. Там, в походе, я все и всех вокруг ненавидел. А потом, уже здесь, в Петербурге, сидел и вспоминал, как там было классно.
Это такое событие, которое должно произойти с каждым раз в жизни.

Мне повезло, что я в начале курса сразу же попал в поход. Все живут вместе, все друг от друга зависят, все строится на взаимопомощи и взаимопонимании. И за эти два месяца я сроднился с коллективом.
Что в походе самое интересное? Конечно, виды очень красивые. Мы кормили животных прямо с рук, лису кормили сахаром. Видели белух, котиков, оленей. То тут, то там на болотах или между скалами находили сброшенные оленьи рога – почти каждый привёз с собой такой сувенир с севера.

Самые сложные моменты мы пережили на полуострове Рыбачий. Нужно было вставать с утра, надевать мокрые кроссовки, которые никогда не просыхали за ночь, потому что даже летом там холодно, градусов восемь. Я даже удивлялся, что никто не заболел, но, видимо, организм понимает, что это экстремальные условия, включает защитные механизмы и концентрируется на том, чтобы вынести все испытания.
В Хибинах мы играли каждый вечер в мафию, в слова, рыбачили, купались в океане и в Белом море, много общались с ребятами и воспитателями.

Что рассказывает Илья Владимирович, сотрудник и преподаватель Центра

В том походе, где я был, сначала мы устроили тренировочный поход. Ведь многие были на выезде в первый раз, и нам важно было понять, кто как справится. Конечно, перед походом, мы ознакомили ребят с правилами, с техникой безопасности.

Мы отправились на Соловки, добирались на кораблике из Кеми. Жили в палатках недалеко от поселка. Прошли через мыс Белужий, нам удалось пообщаться с учёными, которые изучают белух на биологической станции. За две банки сгущёнки нам провели невероятную лекцию. Мы дошли до Савватьевского скита в Соловках.

Программа была очень насыщенная: специально для нас отец Прокопий прочитал несколько лекций, мы были в Соловецком морском музее.

После тренировочного выезда мы отправились в Мурманскую область к Свято-Троицкому Трифонову Печенгскому мужскому монастырю, самому северному монастырю России. Там начался 23-х дневный поход по полуострову Рыбачий. Самый длинный переход был 22 километра, погода все время менялась; это был период полярного дня, солнце не заходило. Каждые четыре-пять дней мы останавливались отдохнуть на несколько дней. Мы дошли до мыса Немецкий, это крайняя северная континентальная точка России; там мы отпраздновали день рождения одного из воспитателей.

В поход ходили не только сотрудники и воспитанники, но и волонтёры. Одна из наших волонтёров читала нам лекции обо всем на свете: пять законов красоты, происхождение русского мата. После каждого этапа мы проводили свечки, подводили итоги. Мы вернулись в тот же монастырь, и увидели, что там уже наступила осень, наши палатке были в инее, хотя это был август.

Все ребята изменились в походе: на какое-то время сохранялось то бережное отношение друг к другу, которое они приобрели в пути; да и физически они очень окрепли, это было видно.

Что рассказывает Юрий Андреевич Морозов, сотрудник Центра

Закаты... В охоте за закатами выбор ночной стоянки определялся скорее невероятными видами, чем практическими условиями. Стоянка вдали от пресной воды, продуваемая всеми ветрами, ни одной ровной площадки, чтобы поставить палатку – зато в пол неба алеет пожар заката! И сначала кажется, что за решением всех этих бытовых неурядиц с водой, дровами и палатками всем не до этого марева.

Вот и Коля опять не справляется с обязанностями дежурного, и ты в десятый раз окликаешь его по имени. А Коля сидит, уставившись в закат, и ничего не слышит, а потом вдруг медленно поворачивается к тебе и негромко, явно не из реальности дежурного, говорит: «Юрий Андреевич, красиво-то как!» И вот уже ты сидишь рядом с Колей, тонешь в этом пожаре, а в спину дует удивительно тёплый южный ветер.